Vokse til seg selv

Притормозив машину у мостика рядом с деревенским магазинчиком, Мортен указал на лесистую гору: — Вон там мой дом.

Среди вечнозелёной гущи долговязых елей, посредине горы, Элина разглядела прямоугольник чисто-выбритого светло-зеленого поля. Над полем белел единственный домик. Ей показалось странным видеть что-то ни где-то в плоской дали, а прямо перед глазами, как на холсте. Вот уж точно, как на ладони!

Преодолев бесконечный пологий склон, видавший виды Форд Гранада с грозным рыком вылетел на ровную площадку и чуть притормозил. Мортен лихо вывернул руль вправо и метров через сто остановился на широком дворе у двухэтажного деревянного дома. Слева гора — справа, сразу за домом — обрыв. Неужели здесь можно жить? Дом был не из массивного сруба, как представлялись норвежские дома Элине, а обшит деревянной доской. На обросшем чертополохом дворе ржавели две разобранные машины, колеса, поодаль две железные бочки, в которых похоже что-то жгут. Вдоль гаража и старых построек гнили доски и обрубки деревьев. Если бы не дом, можно было бы подумать, что здесь давно никто не живёт.

Погрузившись в свои мысли, Мортен молча вышел из машины и смачно хлопнул дверцей. Ох, ни фига себе! Элина ждала. Оглядевшись, он задрал голову к небу, да так и завис. Куртка висела на нем так, словно у него не было левого плеча. Правое он незаметно подтягивал к уху. Маленький мальчик — похож на детёныша троля, улыбнулась про себя Элина.

Гостье дверь так никто не открыл и руку не подал. На роль джентльмена он, видимо, не претендует и никого очаровывать не собирается — решила Элина, пытаясь тихонько закрыть за собой тугую дверцу машины. Мортен всё ещё вглядывался в клочок бледно-голубого неба и шмыгая носом, шевелил густыми русыми усами. Элине представилось, что этот неказистый детёныш, ждёт летающую тарелку, которая вот-вот появится и унесёт его на родную планету. Или её?

Долго потягиваясь, Элина вдыхала свежий воздух с легким запахом дымка — как у бабушки в сибирской деревне. Смурая туча быстро разбухала: поглотив вершину горы, на которой стоял домик, она ползла в сторону ущелья к деревне, стараясь втянуть в себя остаток неба.

— Завтра выпадет снег, — заявил Мортен.

Элина расслышала знакомое «морген» и похожее на русское слово «сне» и поняла о чём он. Как можно точно знать когда он выпадет? — подумала она, но сказать ничего не смогла. Вместо этого она согласно улыбнулась. Интересно, куда испарился её английский?

Подушечки стоп свербели от каблуков. Ужасно хотелось пить — мутило от высоты, дороги, а может от голода.

Мортен грохнул багажником, вытащил сумку и по влажной тропинке поковылял к дому. Не наступая на каблуки, Элина попрыгала следом — изящно продефилировать перед женихом на каблуках, да в кашемировом пальто, была не судьба. Пока Мортен рассеянно копался в связке ключей, она разглядывала красивую зеленую дверь, с полукруглым окошком.

Мортен отыскал-таки нужный ключ и занес сумку в темный дом. Элина задержала пальцы на прохладной металической ручке: легкое нажатие, мягкий механический хруст и тяжелая дверь бесшумно закрылась, сладко клацнув замком.

Тапочки он ей не предложил — пришлось остаться босиком. Ледяной холод пронзил тело вдоль позвоночника. Мортен с показным удивлением посмотрел на её юбку, босые ноги и строго указал на комнату в конце коридора. В огромной ванной комнате шахматный кафельный пол оказался ошеломительно горячим. Элина мысленно перебирала свой гардероб в сумке и не могла представить, во что ей переодеться, чтобы не околеть в этом доме. В Челнинских квартирах такая жара от центрального отопления, что приходится открывать окна. Нет у неё одежды для такой ситуации. Она долго смотрела на бледную себя в зеркало, пытаясь осмыслить происходящее: руки отогревались под горячей водой, тело отходило от шока. Что я творю? Назад дороги нет — я в глуши.

Жаль было расставаться с божественным теплом. Погромыхав на втором этаже, Мортен примчался с тремя парами вязанных носок, сказал, что-то по-норвежски, указывая Элине на озябшие ноги.

Пять вечера. В доме и за окном наступили сумерки. Мортен принялся растапливать камин на кухне: положил несколько спрессованных кубиков на дно, сверху накидал берёзовой коры и уложил шалашиком дрова. Домашний воздух со свистом рванул в приоткрытое каминное окошко. Робкий огонек, потрепыхался-потрепыхался и, поймав волну, распластал языки и принялся жадно вылизывать березовые поленья. Такого идеального розжига Элина сроду не видела. Наверное всё дело в этих кубиках. Комната быстро заполнялась резким жаром. Приятное тепло от рук растеклось по всему телу, щеки горели, как с мороза. Ноги привыкали к колючим шерстяным носкам. Мортен потёр руки: — Бр-р-р. Они улыбнулись друг другу и он засеменил кочегарить в смежную комнату.

Кухня оказалась просторной и уютной. Потолок, стены и мебель были обшиты некрашеной сосной, легко узнаваемой по бесчисленным тёмным сучкам. В центре стоял круглый стол со стульями, явно более старыми, чем остальная обстановка. Над столом мягко светилась, имитирующая керосиновую, электрическая лампа, что придавало комнате вид киношной загородной дачи. Если бы не гул камина, тишина в доме стояла кромешная.

Камин, добротный и дорогой, мигом подкупил эстетическую натуру Элины. Два окна обрамляли занавески в бежево-вишневую клеточку с тонкой тесьмой, похоже ручной вязки.  Из той же ткани были сшиты скатерть, прихватки и сидушки на стульях.

В углу у камина хозяйничала тряпичная мышка с соломенными усами и в платьице из той же клетчатой ткани. В руках она держала старую деревянную ложку и маленький жестяной бидончик.

Вся эта тряпичная милота гармонично сочеталась с деревом и натуральным камнем вокруг камина. Стоять рядом с ним было нестерпимо жарко. Шерстяные носки давно согрели ноги Элины. Ей захотелось остаться на этой игрушечной кухне и, как в детстве, поиграть в домики.